1. Понятие организации труда
Труд присутствует в любом обществе и в любое время. Всегда есть человек, который желает изменить имеющийся у него предмет труда для того, чтобы получить более совершенную вещь – продукт труда. Работник может трудиться один или в коллективе, может пользоваться только своим живым трудом или применять средства труда. И все это будет характеризовать процесс труда.
Однако затратность процесса труда может быть различной в зависимости от используемых ресурсов: численности работников, рабочего времени, средств на обучение работника, используемого капитала, экономического потенциала общества и др. На организацию труда отдельного предприятия влияет сложившаяся отраслевая и общественная организация труда. Немаловажное значение имеет характер взаимоотношений, складывающихся в обществе и в данном трудовом коллективе, включая отношения с работодателем. Содержание и характер труда заметно влияют на экономические результаты деятельности предприятия. Понятно, что от того, насколько продуманно вовлечен работник в коллективный труд, какие он использует средства труда, как обучен, какие сложились взаимоотношения с работодателем и коллегами по работе, какой является его заработная плата, и от многих других факторов зависит продуктивность его труда и, соответственно, результат деятельности предприятия. Эти вопросы проектирования организации труда, рациональной для трудоагентов – наемного работника и работодателя, зависят от решений профессионалов, специалистов в сфере труда. Исходя из этого, дадим понимание организации труда в целом, не ссылаясь на определенную категорию работников [1, с.12].
Организация труда – это планомерная и обоснованная система привлечения работников предприятия к труду. Планомерность означает заранее продуманные подходы по взаимосвязи элементов организации труда. Обоснованность системы зависит от учета в ней социальных, экономических, медицинских и иных составляющих, позволяющих привлечь заинтересованного работника к труду на основе его добровольности. Целью организации труда является достижение наибольшей эффективности (продуктивности) труда при складывающихся условиях деятельности предприятия. Поэтому задачей организации труда для достижения поставленной цели считается рациональное сочетание элементов труда: а) живого труда; б) предметов труда; в) средств труда. Этого можно достичь только за счет организованного привлечения работников трудового коллектива к процессу труда, когда личные интересы каждого грамотно увязаны с интересами коллектива и общества [2, с. 56].
Если о качестве работы следователя не будут судить по количеству дел, переданных в суд, ему станет проще закрывать дела, не имеющие судебной перспективы
Выступая на коллегии МВД, Владимир Путин в числе прочего предложил обсудить «предложение экспертов» считать успешно оконченными следователями и дознавателями не только те дела, что переданы в суд, но и те, которые прекращены на стадии следствия по нереабилитирующим основаниям. Будучи одним из «экспертов», которые много лет говорят о необходимости этой меры, не могу не радоваться. На первый взгляд может показаться, что перед нами обычная история: первое лицо демонстрирует глубокое знание отраслевых проблем и предлагает что-то узкое и техническое, чтобы все оценили глубину его заботы о нуждах очередных сталелитейщиков или доярок. Но в данном случае это не так. Обсуждаемое предложение (а для его реализации достаточно внести поправки в ведомственные инструкции) далеко не такая мелочь, как кажется. Для начала следует разобраться, в чем его суть.
Лукавая цифра
Главным показателем для всех правоохранительных органов является раскрываемость. О ней говорил в том же выступлении и президент, перепутав по ходу долю раскрытых (57%) и долю нераскрытых (43%) преступлений. Эта путаница, кстати, отдельно говорит о том, что показатель этот давно стал скорее фетишем, чем содержательной характеристикой. За минувшую четверть века отказ от этого показателя декларировался более десяти раз, но во всех ведомственных актах он по-прежнему жив, меняются только названия. В целом это не самый ужасный показатель в системах оценки отечественной полиции, просто самый известный. На первый взгляд главное его преимущество – простота. Доля раскрытых – это доля тех дел, где был найден злодей. Но на самом деле все сложно. Считать эту долю можно десятками разных способов, и в зависимости от того, какие правила вычисления доли этих самых раскрытых мы установим, будет существенно меняться поведение всей правоохранительной системы. Вот об изменении этих правил и шла речь в выступлении президента.
Количество нераскрытых дел – это вещь более или менее понятная: это дела, по которым не был установлен подозреваемый и которые были приостановлены (есть такая юридическая процедура) в связи с этим. Казалось бы, все просто: считаем долю приостановленных от всех возбужденных дел, получаем долю нераскрытых и дальше живем счастливо. Когда-то такая модель расчета использовалась, но у нее был существенный минус. Следователи и дознаватели годами держали дела в производстве, не приостанавливая и не завершая, чтобы не ухудшать своих показателей. Значительная часть их сил уходила на имитацию следственной работы по этим делам, которая обозначала бы, что приостанавливать дело рано. Поэтому от такой практики ушли, перейдя к оценке по доле дел, завершившихся установлением виновного. Дела, в которых не появился подозреваемый, так и оставались нераскрытыми, но теперь следователь не боялся официально объявлять их таковыми и приостанавливать.
Но уголовное дело, даже если в нем появился подозреваемый, может иметь несколько исходов. Самый частый – оно может быть направлено в суд. И по нынешней системе отчетности именно такие и только такие дела и пойдут «в зачет» следователю или дознавателю. Однако, кроме того, следователь может прекратить дело по реабилитирующим основаниям, по сути, оправдав подозреваемого. Такие дела рассматриваются ведомством как однозначный провал и ошибка следователя: ведь он сначала предъявил обвинение, а потом реабилитировал подозреваемого, по сути, необоснованно обвинил человека. О том, насколько это правильно, разговор отдельный, но в результате таких «оправдательных» исходов доли процента. Однако кроме передачи в суд и реабилитации следователь имеет возможность прекратить дело по нереабилитирующим основаниям.
Примирение и раскаяние
В российском уголовно-процессуальном законе, как почти и во всех современных юрисдикциях, предусмотрена возможность прекращения уголовного дела по нереабилитирующим основаниям – за примирением с потерпевшим или деятельным раскаянием (есть и другие опции, но эти главные). Грубо говоря, предполагается, что если преступник возместил ущерб и сделал так, что у потерпевшего нет к нему претензий, то дело можно прекратить не доводя до суда, хотя у подозреваемого и останется запись «привлекался к уголовной ответственности». Это вполне разумный механизм, который создает для преступника стимулы к тому, чтобы компенсировать причиненный вред, что по большому счету важнее, чем наказание от имени государства. Конечно, в делах об убийстве «примириться» с родственниками убитого и уйти от наказания не получится: закон устанавливает ограничения на примирение для тяжких и особо тяжких преступлений, но для большинства провинностей такая опция есть.
Однако, как мы разобрались выше, следователю такой исход не нужен: он не улучшает его показатели. В результате следователь передает дело в суд. И дело уже в суде завершается примирением без собственно рассмотрения. В первом полугодии 2017 года таких дел было 19,8% от всех рассмотренных судами. Понятно, что какая-то доля потерпевших/подозреваемых приходит к решению примириться уже в суде. Но эта доля невелика. Обычно все уже понятно на стадии следствия, и следователь прямо говорит: в суде примиритесь и разойдетесь (и тут он в своем праве, прекращать или не прекращать дело, это его решение). На стадии следствия же было прекращено лишь около 15%, причем в эти проценты входят и дела, которые нельзя было не прекратить в связи с истечением срока давности, в силу амнистий и изменений уголовного закона и т.д., то есть ситуации, когда у следователя не было выбора.
Получается, что суды рассматривают дела, разбирательство по которым не нужно никому. Возникает дополнительная нагрузка на суды: ведь дело все равно нужно зарегистрировать, уведомить стороны о времени и месте рассмотрения, провести хотя бы одно заседание, оформить решение. Избыточно работает и прокуратура: ведь нужно получить обвинительное заключение или обвинительный акт, проверить дело, утвердить и направить в суд. Следователь тоже готовит дело (может быть, и не так тщательно, понимая, что содержательно никто разбираться в нем не будет), соблюдая все основные формальности. Наконец, ни потерпевшему, ни подозреваемому нет никакого дополнительного удовольствия от того, что они знакомятся с обвинительным заключением, а потом идут в суд. В общем, проблемы для всех, и только потому, что в ведомственном акте МВД неудачно сформулирован показатель, который определяет успешность работы следствия.
Таким образом, небольшой, незаметной мерой можно облегчить жизнь сотням тысяч людей ежегодно. Понятно, что в этой ситуации могут возникнуть и негативные эффекты: у следователя появляются стимулы для того, чтобы давить на потерпевшего, склоняя его к примирению, ведь это облегчает его работу, давая такие же показатели, как и направление дела в суд. Однако учитывая, что отечественная прокуратура склонна любую ситуацию, отличную от передачи дела в суд, изучать под микроскопом (одних только отказов в возбуждении уголовного дела отменяется почти четверть), этот риск не очень велик.
Поделитесь с Вашими друзьями: |